Короткая жизнь и вечная память

49 лет назад «Комсомолец Таджикистана» опубликовал отрывок из романа «Дом родной» Рахима Джалила.

Рахим Джалил известный таджикский писатель,  журналист,  написавший  роман об молодом писателе и журналисте Хакиме Кариме,  погибшем в годы Великой Отечественной войны. Мы решили предложить читателям этот отрывок,  рассказывающий  о жизни и деятельности этого замечательного и талантливого писателя и журналиста, который за свою короткую жизнь  внес большой вклад в таджикскую литературу.

Хаким Карим – известный таджикский писатель и журналист, автор повестей и рассказов, очерков, публицистических статей, за которые ему была присуждена премия имени Ленинского Комсомола, рано ушёл из жизни – он погиб в годы Великой Отечественной войны, защищая Отчизну от фашистских захватчиков. Хаким Карим, будучи уже известным писателем, старался привлечь в литературу талантливую молодёжь. Многие ныне известные писатели нашей республики – питомцы Хакима Карима. В их числе – Рахим Джалил.  Отрывок  из его романа «Дом родной», в котором он ярко и взволновано, рассказывает о своём друге и учителе Хакиме Кариме, мы предлагаем вашему вниманию.

Как–то одна моя заметка, выражению  журналистов, «пошла в корзину»,  и когда я спросил,  в чём дело, ответственный секретарь редакции, заносчивый рано возгордившийся молодой человек, буркнул:

Всякую ерунду в газете не публикуют…

С тех пор я перестал, ходит туда. Материалы посылал по почте. Однажды послал стишки, в которых использовал цитату из стихотворения устода Лохути «Нужно!». Помню начальное двустишие.

Пришла пора,  дехканин. В труде не уставай
И урожайность хлопка все время повышай.

Стишки,  кажется, напечатали. А потом – в памяти не сохранилось – то ли получил письмо из редакции,  прислали человека, который сказал, что мне следует явиться к заместителю редактора Хакиму Кариму. Я читал в газете его острые, умные статьи и захватывающие рассказы, однако самого еще ни разу не видел. Шёл к нему с опаской, в полном смятении мыслей и чувств. У входа в редакцию столкнулся с Эргашем Мухсин -заде (он и поныне работает в этой газете, совсем уж седой) и спросил, что за человек замредактора и где его кабинет.

Очень хороший человек, простой. Он и меня спрашивал про вас, – ответил Мухсин-заде.

Я приободрился и, постучавшись, вошел в кабинет. Хаким Карим сидел за большим письменным столом, заваленным газетами, журналами и книгами; должно быть, это он, поэтому он не сразу бросался в глаза. Этот широколобый молодой человек с лохматой шевелюрой, большими карими глазами, с круглым лицом, в ярком красном галстуке показался мне коротышкой. Я протянул ему руку и назвался. А –а, так вы и есть Рахим Джалил-заде?! – воскликнул он. – Привет, рад вас видеть, садитесь! – И схватив переполненную пепельницу, легкой стремительной походкой вышел в коридор, выбросил окурки и вернулся за стол. Он был среднего роста, плотно сбитый. Наши сотрудники вами довольны, сдают ваши материалы без правки. Домулло Юнус Хусейн говорил, что вы занимались в школьном литературном кружке. Значит, его воспитанник. Домулло ведёт наш «Анбур»

Я чуть не прыгнул  под рубрикой «Анбур» газета публиковала сатирические материалы, очень остроумно высмеивающие недостатки.  Вчера прочитал ваше стихотворения, – говорил он – сказать честно, я не очень то разбираюсь в стихах. Мне подавай рассказы, повести, романы… Вы пробовали писать рассказы? Вы учительствуете? Хорошая работа. Нужная почетная работа. В газету не перейдёте? Наш редактор председатель окружного исполкома. Большой человек, власть! Поднимет телефонную трубку, скажет горпросу: освободите такого – то, и вопрос решён. Это было столь неожиданно, – Для человека, мечтающего стать писателем, лучшего места работы, чем газета, не найти, браток. Вы соглашайтесь, остальное возьмём на себя. Я молчал. Молчание, браток, знак согласия, – улыбнулся Хаким Карим и, взяв со стола очки, надел их.  Хорошо, я подумаю… риск , говорят – благородное дело, – засмеялся он.  Если хотите стать настоящим газетчиком,  то должны научиться решать все проблемы быстро и точно. Судя по всему, мы договорились. Будем работать вместе. У нас тоже есть литературный кружок. Собираемся раз в неделю, приходят Юнус Хусейн, Файзулло Абдулло -заде, Тоджи Усмон, Носир Мансуров и еще из учителей. Через два дня, ранним прохладным утром, меня остановил заведующий школы  Кахар Ходжаев. Будь я на вашем месте, то по краней мере до конца учебного года  из школы не ушёл бы,- сказал он, поглаживая свои густые, черные как смоль усы – Что за учитель вас заменит, я не знаю. И дети привыкли к вам. – Что случилось? Вызвал Рахим Солехи и сказал, что надо отпустить вас, будто вы переходите работать в газету. Поручение самого Саида Насырова. Но я не давал согласия. Давали  или нет, я не знаю. Но, сказать правду, когда вы увлекались писаниной, да еще вас стали печатать, я забеспокоился. Чувствовал, что кончится чем – то подобным.  Но ведь еще не поздно, вы можете пойти и сказать, чтобы вас оставили в школе хотя бы до конца учебного года. Осталось то всего каких-нибудь два месяца. Сделайте так, муаллим. С того самого дня, как я пришел в школу, Кахар Ходжаев называл меня только по фамилии, а теперь впервые назвал муаллимом – учителем, и вполне искренне, с гордостью за это высокое звание. Говорят же, что дерево плодоносит на одном месте. Нечего скакать. Откажусь, решил я. Но Хаким Карим обладал магической силой воздействия. Он живо сбил меня с толку – первым же восклицанием: поздравляю с новой работой! А? – разинул я рот. Да, братишка, с сегодняшнего дня вы литсотрудник нашей газеты. Читали приказ? – кивнул он на дверь, за которой как я понял, должен был висеть приказ – приказ о моем назначении действительно висел за дверью, на специальной доске, рядом с каким-то объявлением. Он был датирован 31 марта 1931 года. Но почему – то вместо « Р. Джалил- заде» написали « Р. Джалил». Я выбросил из вашей фамилии слово «заде»,  Рахим Джалил, а не Рахим, рожденный Джалилом. Не отец же вас рожал, – засмеялся Хаким Карим.

 Слово «заде», подобно суффиксу «вич» в русском отчестве, обозначает родственные отношения: сын такого- то, рождённый, урожденный.

Не забыть мне и сцены прощания с детьми, когда заведующий объявил детям, что я перехожу работать в газету, и у них будет другой учитель, поднялся невообразимый шум. Я увидел на многих глазах слезы. Мне тоже сдавило горло и, чувствуя, что не выдержу, я выбежал из класса. Ребята приходили за мной в редакцию кто – то их надоумил обратиться к главному газетному начальнику и потребовать вернуть их учителя. Я вас слушаю, сказал Хаким Карим детям и, слушал с вниманием,  с большим удовольствием. Дорогие ребята сказал он потом – я очень рад вашему приходу. Это говорит о том, что вы любите своего учителя, глубоко уважаете его. Дорогие ребята кто из вас не любит книжки, журналы, газеты? Кто не любит, пусть поднимет руку… никто не поднял? Из этого следует, что вы все любите читать. Но для того, чтобы вам было что читать, нужны люди, умеющие писать.  И не просто писать, а талантливо писать, остро и пламенно как великие писатели Толстой и Горький, Чехов и Маяковский, Лахути и Айни. Читая их книги, мы с вами учимся жить и работать, учимся любить свою родину, свой народ, отдать если потребуется жизнь за них, разве не так?… Молчание, – знак согласия. Но знайте ли вы, что всякий талант надо воспитывать? Ваш учитель Рахим Джалил способен владеть пером. У него есть писательский дар. Мы взяли его сюда,  чтобы он работал, набирался опыта и знаний, чтобы он стал писателем. Разве это плохо? Разве вам не хочется, чтобы ваш учитель выпускал вместе с нами газеты, и каждый день сообщал новости, интересные  и вам? Будь я на вашем месте, я радовался бы этому. Хаким умело воспользовался разладом в стане истцов, а затем всех их убедил, и примирил. Беседа кончилась тем, что он пообещал организовать в школе литературный кружок и руководить им вместе с другими товарищами.

Газета «Комсомолец Таджикистана» №82 от 12 июля 1974 года.

Шарофат ПАРДАЕВА,
Центр таджикского языка
и изучения иностранных языков.